Главная страница

Опубликовано: Научные ведомости Белгородского государственного университета. 2012. Серия История. Политология. Экономика. Информатика. № 7. (126). Вып. 22. С. 228-235.

УДК 930.85(470)

 

О ПОИСКЕ ПРИНЦИПОВ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПОДХОДА

 (ПО МАТЕРИАЛАМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ КОНЦА ХХ-НАЧАЛА XXI ВВ.)

 

 

 

Цивилизационный подход представляется методологическим направлением, специализирующимся на изучении локальной цивилизации как целого[1] и цивилизационной специфики её составляющих структур. Не вызывает сомнений, что этот сегмент методологии не может быть ограничен конкретной предметной (дисциплинарной) областью, так как основные контуры природы ключевого объекта представляются многомерными, как например: в онтологическом плане он биосоциальный, в институциональном отношении - сложно структурирован, а неповторимость духовного мира больших коллективов характеризуется совокупностью факторов, в том числе, полиментальным пространством. Указанное направление призвано обеспечить изучение процессов формирования и функционирования в рамках пространства и времени суперэтноса комплиментарных многовековых традиций в социальном мышлении и самоорганизации, которые собственно и объединяют сообщества в локальную цивилизацию[2]. Определяющее значение приобретает отбор принципов исследования, организующих порядок постижения указанных процессов.

Представителей гуманитарных наук всегда привлекали особенности таких форм социальности, как государственность, этничность, страты, производственная инфраструктура, право и многие другие системные составляющие. Их классическая история писалась преимущественно в социологическом измерении с позиций одной из макротеорий (всемирно-исторической, мир-системной, формационной, модернизационной), выделялись универсальные тенденции, обобщались проявления неповторимости в устройстве их жизнедеятельности (функционирования). В проблематике российской цивилизации изначально был обозначен приоритет на поиск истоков её уникальности. Для этого требовалось переосмыслить назначение и комплектацию соответствующего аналитического аппарата.

Теоретическим подспорьем в этом вопросе служили знания из общей методологии о двоякой роли принципов исследования. С одной стороны, они выступали как центральные понятия, транслировавшие обобщение и распространение каких-либо положений на все явления, процессы той области, из которой абстрагировались. С другой стороны, могли быть представлены нормативами, предписаниями к деятельности[3]. О методологических принципах писали Н.Ф. Овчинников, А.И. Ракитов, А.Л. Симанов и А. Стригачёв[4]. Общим местом их работ, по мнению А.В. Баяндина, было солидарное понимание назначения принципов, которые преподносились в виде исходных, наиболее общих утверждений, согласованных друг с другом и образовывавших основание, из которого выводились все остальные умозаключения[5]. Обычно им придавалась форма описательной формулировки или термина (терминосистемы).

Ссылаясь на мнение А. Энштейна о том, что «… для применения своего метода теоретик в качестве фундамента нуждается в некоторых общих предположениях, так называемых принципах, исходя из которых, он может вывести следствие», Э.А. Шеуджен предложила свою лаконичную дефиницию. «Принято считать, - писала она, - что это исходные, базовые понятия, определяющие принятые в науке коренные способы подхода к изучению исследуемого её материала»[6].

В методологии существовала практика распределения принципов по иерархии[7], насчитывавшая до пяти уровней. К уровню наиболее широкого обобщения относились философские принципы: развития, всеобщей связи и взаимообусловленности предметов и явлений; всесторонности их рассмотрения, историзма; максимы, сформулированные на основе трёх законов диалектики и её категорий (причины и следствия, сущности и явления, содержания и формы, необходимости и случайности, единичного (особенного) и общего, части и целого, элемента и  системы, возможности и действительности)[8].

Принципами эпистемологического уровня служили положения, раскрывавшие интерпретацию исследователем проблем истины, отношения между объектом и субъектом познания, способа познания, в совокупности идентифицировавшие один из типов научной рациональности (классический, неклассический, неоклассический)[9].

Представители гуманитарных наук пользовались общенаучными принципами: детерминизма, соответствия, дополнительности, симметрии, эмерджентности[10]. 

В определённых областях знаний (исторических, естественнонаучных, культурологических и других) специалисты руководствовались исходными утверждениями, имевшими междисциплинарное значение. Для исторических и смежных с ними наук основополагающими являлись принципы: историзма, объективности, ценностного подхода (встречались иные названия указанного подхода: социальный, партийный, классовый)[11].

Пятый уровень составляли постулаты конкретного направления исследований, в том числе и цивилизационных, фиксировавшие авторское видение положения ключевого объекта в общей системе знаний, в историческом процессе и осознание его внутренней природы. 

 Исходя из сложившейся классификации, безупречной по структуре могла быть названа методологическая конструкция, включавшая интерпретацию принципов от всех вышеназванных уровней, функционально согласованных между собой и с характером содержания поднятой темы, которые в совокупности призваны чётко обозначить оптимальный путь (способ) научного решения поставленных задач.

Для многих отечественных исследователей была очевидной актуальность принципов цивилизационного подхода, выделенных ещё П.А. Сорокиным из концепций Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, А. Кребера, Ф. Конечны, Ф. Нортропа, В. Шубарта и Х. Ортеги-и-Гассета, и опубликованных в 1950 году[12]. Указанное мнение разделяли учредители Международного института Питирима Сорокина - Николая Кондратьева (А.И. Агеев, А.О. Бороноев, А.Г. Гранберг, Б Н. Кузык, В.Т. Рязанов, Ю.В. Яковец[13] и другие учёные), считавшие необходимым использовать из наследия классиков в качестве ключевых некоторые идеи, получившие подтверждение в трудах своих последователей.  Принципы П.А. Сорокина были сформулированы в виде утверждений, составленных с помощью понятийного аппарата социологии культуры и цитировались в следующем виде:  

А) «…существуют крупные культурные суперсистемы (цивилизации), которые функционируют как реальное единство и не совпадают с государством, нацией или любой другой социальной группой;

Б) знание принципов устроения суперсистемы, всех основных культурных суперсистем даёт макрокатегории для анализа всего культурного космоса;

В) суперсистемы определяют большую часть изменений, происходящих на поверхности социокультурного океана, в том числе исторические события и жизнедеятельность входящих в них малых социокультурных единиц — их идеологию, поведение, материальную культуру, их жизненный путь и судьбу;

Г) общее число суперсистем в истории человечества невелико (у Тойнби не превышает тридцати), число же малых культурных систем практически безгранично;

Д)  каждая суперсистема зиждется на конечной ценности, которую цивилизация порождает, развивает и реализует на протяжении своего жизненного пути, и становится причинно-смысловым единством;

Е) каждая суперсистема сохраняет свою самобытность, самотождественность вопреки изменениям в составляющих её компонентах, а внешние воздействия ускоряют либо замедляют, затрудняют или облегчают развертывание ее внутреннего потенциала;

Ж) в каждый данный момент жизненный путь суперсистемы и человечества в целом претерпевает изменения и вместе с тем обеспечивает сохранение преемственности, подвергаясь сходным повторам, ритмам, тенденциям;

З) в жизненном цикле всех цивилизаций существуют сходные фазы; в процессе развития цивилизации следуют собственным курсом, проходя по этапам зарождения, роста, расцвета, увядания, упадка и возрождения;

и) наше время отмечено глубочайшим кризисом — символом конца эпохи преобладания чувственной, теоретической, секулярной, прометеевской, научно-технологической культуры и перехода к интегральному типу цивилизации»[14].

Нетрудно заметить, что в принципах П.А. Сорокина отразилось понимание важности пяти векторов познания феномена локальной цивилизации, интегрированных в общее методологическое направление - цивилизационный подход. Так, в пунктах А, Г утверждалось о существовании пространственных параметров ключевого объекта, в пунктах Ж, З – временных, в пункте Е было отражено наличие проблемы его идентичности и взаимодействия с инородной макросредой, в пункте И описывалось одно из возможных направлений эволюции, в пунктах Б, В, Д – говорилось об универсальной значимости специфичного нормативного основания. Указанная систематика не подвергалась сомнению со стороны отечественных исследователей российской цивилизации и выборочно использовалась, насколько считали её целесообразной в разрезе сложившихся теоретических предпочтений[15].

Имея в виду, что гуманитарии располагали указанным багажом знаний, приступим к анализу основополагающих утверждений, с которыми у того или иного автора ассоциировался цивилизационный подход.    

Так, в несколько упрощённом варианте принципы П.А. Сорокина воспринял  В.В. Исламов, согласно которому каждая цивилизация имеет (далее в терминологии автора – Н.М.):

- свои географические границы, обозначающие её месторазвитие;

- духовную сердцевину, духовную ось – традицию, свою «судьбу»;

- она стремится к государственному воплощению;

- ей присуща своя хозяйственно-экономическая структура;

- в каждом конкретном историческом периоде необходимо учитывать взаимодействие внутренних культурных полюсов, обозначенных как «Восток» и «Запад»[16].

Практику руководства постулатами П.А. Сорокина можно оценить как неоднозначную. Выделим её наиболее типичные образцы и установим степень согласованности принципов, составивших различные версии цивилизационного подхода.             

В первую очередь отметим, что во многих трудах отсутствовали специальные разделы, которые бы чётко поясняли методологические позиции авторов. В этом случае их наличие латентно отражалось в структуре исследования и в трактовке поднятых проблем. Нередко ключевые утверждения имели декларативный характер, чем прямое отношение к цивилизационному подходу.

Так, в качестве методологической основы своей философской гипотезы о взаимодействии поколений в российской цивилизации А.Н. Каньшин выбрал взаимоисключающие подходы: локально-исторический и стадиальный сразу в двух версиях, идентифицирующих цивилизацию как высшую ступень развития культуры и наоборот, как её деградирующую стадию[17]. Решение поставленных задач предполагалось осуществить с опорой на элементы «… локальности и интеграции, высокой этнонациональной и конфессиональной гетерогенности народов России в прошлом и настоящем, принципы «северного» евразийства российской цивилизации, её историчность, стадиальность и специфику»[18]. 

Методологическую конструкцию дополнили несколько принципов: компаративного анализа (в науке их относили к теоретическим методам исследования[19]), два философских (структурности, функциональности), один общенаучный (детерминации). В дальнейшем они по неизвестным причинам были переопределены уже в признаки российской цивилизации[20].

 Анализ авторской технологии оперирования подходами и принципами показывает на допущенную между ними рассогласованность в гносеологическом плане. Так,  гипотезу о евразийской цивилизации поддерживали исследователи, считавшие важным подчеркнуть её геополитическое и пространственное местоположение, значимую роль туранского компонента в генезисе российского суперэтноса и ряд других факторов[21]. В историографии евразийская концепция представлялась самодостаточной[22] и существовала параллельно с другими самодостаточными концепциями, например, пограничной (Я.Г. Шемякин) и российской цивилизации. Последний вариант, следуя названию и содержанию диссертации, также импонировал А.Н. Каньшину.

В другом месте автор, вслед за Б.И. Кавериным[23], причислил к основным принципам исследования цивилизаций встреченные в историографии[24] разноуровневые понятия: описательность, структурность, функциональность, дихотомичность, обращение к проблемам «Запад-Восток» и прошлого-настоящего (в действительности, употреблённые Б.С. Ерасовым в качестве критериев компаравистики), полиморфизм и различные типы анализа (социально-типологический, политологический, философский и социологический)[25]. Из сказанного следует, что заявленные установки обозначили предпочтения докторанта к отдельным сегментам конкурировавших идей и подходов, не соответствовавшие задаче создания непротиворечивой методологической основы. 

Приведённый пример не являлся единичным, поэтому в начале нового столетия, когда, в основном, закончился период первоначального осмысления цивилизационной проблематики, недостаточное внимание к вопросам методологии, особенно в докторских диссертациях, нередко вызывало резкую критику со стороны отдельных представителей научного сообщества[26]. Небезосновательными оказались претензии И.Н. Ионова к содержанию автореферата диссертации К.К. Токаевой[27], успешно прошедшей защиту. В частности было обнаружено непонимание автором видовых различий между декларированными подходами, указывалось на путаницу в смыслах некоторых групп понятий, отмечались ключевые суждения, алогичные и пафосные по содержанию[28].         

Анализ некорректно сформулированного раздела - «теоретико-методологической основы» показал, что для выяснения факторов эволюции и императивов развития российской цивилизации был мобилизован ряд принципов: философского (всесторонности рассмотрения, целостности), неклассической эпистемологии (реалистичности) и предметно-исторического (объективности) уровней[29]. Их потенциал в творческой лаборатории докторанта оказался явно ограниченным, чтобы соотнести логику и содержание исследования с одной из известных концепций локальной цивилизации. Поэтому в тексте широко использовались оказавшиеся более удобными для автора категории исторического материализма и мир-системной теории[30].

В итоге, вынесенные на защиту положения показали чрезвычайно упрощённую расстановку акцентов в понимании уже известных тенденций в истории государства. Чтобы в этом убедиться, достаточно было обратиться к положениям, вынесенным на защиту: п.3 («В российском цивилизационном укладе политическая составляющая в значительной мере обусловлена цивилизационной»), п.4. («Российская колонизация обусловлена объективными причинами геоклиматического характера и характеризуется мягким, ненасильственным характером»[31]), которыми подтверждалось мнение критиков, что автор придала забвению ранее провозглашённые принципы всесторонности, реалистичности и объективности.

 В докторской диссертации историка И.Л. Экаревой диалектико-материалистический подход, выстроенный только на философских (всеобщей связи, всесторонности) и предметных (объективности, историзма, социального подхода) принципах, показал свою ограниченную продуктивность в достижении не характерной для него цели - дать обобщённую характеристику становления и развития цивилизации Российской империи[32]. Опыт коллег в теоретическом осмыслении и методологическом обеспечении цивилизационной проблематики, который уже был накоплен к 2006 году (времени защиты диссертации), оказался не востребован.

В результате, эклектичным выглядел набор приведённых определений ключевого понятия, представленных в виде взаимодополняющих суждений:

- «цивилизация это наивысшая форма культурной общности людей, имеющая широкий спектр признаков, определяющих культурную самобытность народов» (воспроизведены идеи французских просветителей XVIII в. – Н.М.);

- «…уровень, общественного, материального и духовного развития народных масс в культурно-исторической периодизации» (выражена стадиальная культурологическая версия – Н.М.);

- «Российская цивилизация представляет собой совокупность типов и форм жизнедеятельности различных этносов, населяющих Россию, объединённых единым жизненным пространством, историческим временем и устойчивыми социально-экономическими отношениями»[33] (контекст социально-исторический версии локальной цивилизации - Н.М.).

  Впрочем, риторике, составленной на основе базового понятия с противоречащими смыслами, была отведена роль слабого фона, изредка напоминавшего о центральной теме. Доминирующими оказались заурядные пересказы: известной истории этапов становления государства (глава 3), преобразований царя Петра I и других правителей просвещённого абсолютизма (глава 4), «русской колонизации как составляющей Российской цивилизации» (формулировка названия главы 5), российского капитализма (глава 6), культуры, научно-технических достижений и общественно-политической мысли XVIII-начала ХХ вв. (глава 7).

  Иллюзию аналитической новизны создавали оригинальные умозаключения, как например: «Определяя особенности развития российской цивилизации этого времени (речь идёт о XIX веке – Н.М.), следует назвать, во-первых – огромное воздействие демократических и социалистических идей;…в-третьих, Российская цивилизация, с успехом вбиравшая цивилизационные достижения других народов и цивилизаций, провозгласившая свободу, разум, счастье для всех людей, независимо от их социального происхождения и положения, языка и вероисповедания, вызывало к себе интерес во всём мире»[34] (транскрипция И.Л. Экаревой).  

  Как видим, некоторые исследователи не строго относились к комплектации принципов исследования цивилизационной проблематики, поэтому с помощью построенного таким способом методологического подхода, как правило, копировалась уже известная объективистская история социальных структур.

В погоне за методологическими новациями изобретались необычные аналитические модели. Так, философ И.А. Яковлев предложил оригинальную, по мнению Е.О. Новожиловой[35], классификацию отношений в системе «человек-природа», разделённых на 9 групп: обмена, потребления, производства, эстетических, этических, познания, собственности, права, идеологических. Указывалось на их подвижные во времени характеристики, которые в совокупности должны отражать специфику 3-х выделенных типов цивилизаций: собирательство, охота, рыболовство; земледелие и скотоводство; урбано-индустриальной (терминология автора – Н.М.). Аналитическая стратегия И.А. Яковлева, с нестрогим обращением с понятиями, упростившая смыслы принципа развития социума до устаревших абстракций о стадиальных переходах, подвела учёного к идее о непременном переходе человечества к четвёртому типу – к бинологической цивилизации[36].

Рассмотренные выше примеры свидетельствовали о таком распространённом явлении, как несогласованность между задачами исследования и принципами их решения вследствие: эклектики в теоретической части (А.Н. Каньшин, К.К. Токаева, И.Л. Экарева), замещения проблемного поля цивилизации проблемным полем истории социальных институтов (К.К. Токаева, И.Л. Экарева), в результате механического конструирования новых абстрактных схем из элементов конкурирующих концепций (И.А. Яковлев). Заметим, что постулаты П.А. Сорокина даже в работах их пропагандистов являлись частично востребованным наследием. В целом, методологическая часть многих трудов, которая предназначалась для предварительного выбора учёным требуемой инструментальной оснастки, соответствующей его теоретическим убеждениям, носила формальный характер в виде упоминания чаще далеко не всех мáксим, которые оказались ситуативно полезными в процессе исследования. Заниженный статус методологических знаний в творческой лаборатории разработчиков цивилизационной проблематики не подвёл к осознанию цели определить группу принципов, которые бы выделили базовый для неё цивилизационный подход среди остальных направлений. 

Вместе с тем, такая возможность была осуществима в пределах известной в методологии иерархии общих утверждений при условии их мобилизации на выяснение временных и пространственных параметров ключевого объекта. На первый план в данном случае выступала задача конкретизации природы российской цивилизации на основе ряда принципов. Во-первых, историзма – в целях определения продолжительности жизненного пути российской цивилизации, длительности и смены её характеризовавших явлений (процессов).  Во-вторых,  системности – представление о пространстве объекта как целостности, свойства которой не должны сводиться к свойствам составляющих его структур (элементов) и связей. В-третьих, психологизма – направленного на выявление специфики экзистенциальных представлений людей о мире и о себе, обусловленных менталитетом, на постижение общего и особенного в социокультурных портретах этнических и иных сообществ.

Тем не менее, наличествующие попытки их интерпретации в поле цивилизационной проблематики обогащали её аналитический аппарат. Так, акценты на принцип системности выразились в выделении возможных ракурсов анализа, а именно через: многообразие, многоуровневость, многоплановость, масштабность (В.Ф. Шаповалов[37]), многофакторность (Г.А. Гизатуллина, К.В. Хвостова[38]), многомерность[39] (В.Ж. Келле, А.В. Лубский) структуры цивилизации. Включая в аналитику указанные понятия, авторы не преследовали цель отойти от их взаимосвязанных общесоциологических смыслов, раскрывавших, по мнению Ю.А. Полякова, содержание «…исторического процесса как комплексного, отражающего многослойность всех существующих человеческих обществ (кроме первобытного) и множественность влияющих на него локальных и всеобщих, постоянных и преходящих факторов»[40].

Было бы несправедливо умолчать о том, что перечисленные выше проблемы изолированно, но рассматривались в разрезе различных теоретических представлений о российской цивилизации. В итоге, в научном сообществе не сложилось единого понимания цивилизационного подхода, которое оказалось размытым универсальными социологическими смыслами тех принципов, каким отдавали предпочтение те или иные авторы.       

Резюмируя изложенное выше можно утверждать, что доставшийся в качестве наследия известный перечень установок П.А. Сорокина, предназначенный для понимания феномена локальной цивилизации, в силу своей описательности и преобладания социокультурных акцентов не рассматривался в междисциплинарном пространстве гуманитарных наук как безусловная составляющая цивилизационного подхода. Вместе тем, не ставился вопрос о выявлении и конкретизации содержания других принципов, которые бы могли его идентифицировать. У многих исследователей вместо логики построения непротиворечивой методологической конструкции доминировал ситуативный подбор инструментария, небезупречного в теоретическом плане. По этой причине проблемное поле российской цивилизации нередко отождествлялось с проблематикой социальной истории. Можно заключить, что элементы неопределённости, имевшие место в системе знаний о цивилизационном подходе, как впрочем, и о российской цивилизации в целом, являлись следствием незавершённого поиска принципов, предназначенных для их уточнения, дальнейшей разработки и появления в будущем полноценной соответствующей теории.         

 

 

PRINCIPLES OF SEARCH CIVILIZED APPROACH
  (BASED ON MATERIALS OF DOMESTIC HISTORIOGRAPHY

LATE TWENLIETH - BEGINNIBG OF XXI CENTURY)

 

 

 

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

 

Морозов Н.М.

кандидат исторических наук, научный сотрудник лаборатории истории Южной Сибири Института экологии человека СО РАН 650065, г. Кемерово, пр-кт Ленинградский, 10 (3842) 57 49 96; 8 905 696 5774