Главная страница

 

Опубликовано: Вестник Сургутского государственного педагогического универтитета. 2012. №4 (19). С. 124-129.

 

ББК 63.0

УДК 930.85(470)

Н.М. МОРОЗОВ

г. Кемерово

ВРЕМЯ РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ В КОНТЕКСТЕ ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫХ ЗНАНИЙ: ПО МАТЕРИАЛАМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ КОНЦА ХХ – НАЧАЛА XXI ВВ.

 

Рассмотрены концепции сторонников неоклассического подхода, опиравшиеся на идеи хронометрии пассионарной энергии. Выявлены элементы незавершённости в комплектации их теоретического и методологического аппарата, предопределившие вероятностный характер представлений о времени цивилизации. 

 

We consider the concept of the neoclassical approach based on the idea-shiesya timekeeping passionate energy. Identified elements of inde-substitutability in the configuration of their theoretical and methodological apparatus, predetermined probabilistic nature of the concept of time civilization.

 

Ключевые слова: российский суперэтнос, фазы жизненного цикла, российская цивилизация, пассионарность, субстрат психики, энергоинформационное поле.

 

Key words: Russian super-ethnos, the phases of the life cycle, Russian civilization, passion, the substrate of the psyche, energyinformation field.

 

В рассматриваемый период актуальность проблемы, вынесенной в название статьи, исследователями осознавалась в рамках поиска ответа на вопрос: В чём заключается особенность российской цивилизации как целостности в отличие от совокупности составляющих подсистем (экономической, государственной, этнической и других)? Поставим задачу сопоставить выводы о её темпоральной специфике, полученные сторонниками неоклассической рациональности.

Отметим, что в гуманитарных науках сформировалось соответствующее направление исследований, связанное с теорией этногенеза Л.Н. Гумилёва, где по смыслам, характеризовавшим суперэтнос, можно было судить, что речь идёт о сообществе, идентичном локальной цивилизации. Автор включил в методологический инструментарий циклично-волновой подход и измерение интенсивности этнических процессов по виртуальной шкале градации пассионарности[1] - эффекта геохимической энергии живого вещества биосферы, открытой В.И. Вернадским. Динамика состояний указанного свойства послужила признаком для разделения жизни суперэтноса по фазам с их общей продолжительностью в среднем около 1500 лет. Пассионарность была представлена движущей силой многих социальных процессов, целенаправленной активностью, в сравнении с которой воля и интеллект выступали в роли необходимых средств для её проявления.

Жизненный цикл российского суперэтноса был охарактеризован по следующим фазам: инкубационный период и подъём с прогнозируемой длительностью 300 лет (ориентировочно с 1200 по 1500 гг.), акматическая (между 1500 и 1800 гг.), надлом (охватила XIX и XX столетия),  инерционная (300 лет), обскурации (300 лет) и мемориальная (300 лет) [3, с. 288-289]. Из рассуждений и системы доказательств автора, построенных на анализе асинхронных волн этногенеза 40 этнических сообществ, следовал важный в разрезе нашей темы вывод о том, что ближайшим следствием эффекта преобразования геохимической энергии живого вещества в социальные формы жизнедеятельности явилось формирование психического пространства больших групп.

Так, была прослежена синхронизированная с указанными фазами последовательность смены принципов отношения этнического коллектива к индивиду. Расшифровка смыслов принципов позволяла говорить о полном цикле эволюции общественных настроений, который зарождался одновременно с атмосферой культивирования патриотической доминанты в поведении личности (главная идея фазы подъёма – «общественный долг»), впоследствии уступавшей место возвышению её гражданской значимости и созданию кумиров (идея акматической фазы – «сила и натиск»), которые затем оборачивались разочарованием широких масс в прежних идеалах (фаза надлома), и постепенным переходом от ориентации на созидание к мотивам непосредственной выгоды и пренебрежения долгу (идея инерционной фазы – «Правила и Закон»). В фазе обскурации (ведущий императив – «никому ничего не надо») «…исчезает сама возможность сохранения этнической доминанты» [2, с. 464].

Автор, распределив стили поведения индивидуумов с доминирующими мотивами в системе координат: ось Y - служение идеалу (+) - самосохранение (-), ось Х - безрассудность (+) - разумный эгоизм (-), сформулировал жизненную стратегию отдельных групп - носителей пассионарной энергии со знаками «+» и «–» (т.е. жертвующих собой во благо общества, борцов за идеалы победы, успеха, науки и творчества, благосостояния с риском для жизни и без риска и других). Для каждой группы была отмечена ограниченная по времени динамика интенсивности влияния на этническое пространство, в миниатюре напоминавшая волну пассионарной энергии [2, с. 339].

Концепция этнического времени Л.Н. Гумилёва обрела большое количество последователей, которые в рассматриваемый период успешнее занимались пропагандой её постулатов, пересказывая и обнаруживая в различных областях знаний новые им подтверждения, как например, А.М. Плущевский, предложивший с помощью математических моделей измерить в условных баллах средний уровень пассионарности по некоторым группам носителей этой энергии [10, с. 16-33].

Вместе тем, в историографии сложилось неоднозначное отношение к теории этногенеза и к выводам, которые каким-либо образом имели к ней отношение. В частности, подвергалась сомнению научность авторской концепция пассионарности. Претензии, озвученные Ю.В. Бромлеем, И.Р. Григулевичем, Б.М. Кедровым, В.И. Козловым, Я. Лурье, Б.А. Рыбаковым и другими представителями исторической науки и этнологии, касались двух основных моментов. Широкая историко-культурная эрудиция Льва Николаевича нередко допускала неточность в изложении некоторых фактов или их вымысел с точки зрения известных, ранее уже выверенных по источникам знаний, что снижало доверие к его доказательной базе.  

Далее, классическая теория энергообмена, объяснявшая взаимодействия живых существ, и которую принимали обществоведы, была выстроена на представлениях об исключительно пищевом поступлении внешней энергии в организм. Поэтому рассуждения о космических импульсах, о микромутациях и открытой специалистом по археологии энергии, неизвестной по происхождению, не поддающейся измерениям, априорно отрицались как ненаучные. На мировоззренческом уровне, критикам, исповедовавшим идеи поступательного развития человечества и, в частности, своей нации, трудно было согласиться с утверждениями о конечности её существования и о предопределённости императивов поведения в будущих периодах, несимпатичных с точки зрения современных идеалов гражданского общества (патриотизма, социальной справедливости, активной жизненной позиции и других).

И всё же, глубинные причины неприятия скрывались в том, что питательной средой для гносеологического консерватизма являлось господство проблематики социального времени и оперирование, преимущественно, философскими смыслами его свойств, служившими универсальным средством в пределе нивелировать объяснение темпоральности явлений неизвестной природы до трюизма о многообразии форм движения материи. Представители гуманитарных наук в границах своей предметной области не могли получить неоспоримых аргументов, доказывающих несостоятельность концепции пассионарности с помощью имевшегося аналитического и иного инструментария.

Таким образом, научное сообщество ещё не было готово к чёткому обозначению проблемы времени российской цивилизации, без решения которой было невозможно познание её свойств как целостности и полноценное теоретическое обоснование как реальности. Новые идеи кроме сторонников приобретали авторитетных критиков. Ключевые понятия не были снабжены непротиворечивыми дефинициями.

Определяя локальную цивилизацию как часть человечества, проживающую в пространстве и во времени суперэтноса, объединённую комплиментарными многовековыми традициями в социальном мышлении и самоорганизации [7, с. 107], мы полагаем, что её основное свойство проявляется в титульном этносе и заключается в способности в начале своего полного жизненного цикла накапливать и в последующие периоды рассеивать без остатка пассионарную энергию.

Энергетическая природа данного свойства представляется первичной для свойств многочисленных социальных сфер, составляющих указанную суперсистему. В противном случае отсутствие импульсов пассионарности должно означать, что этнический элемент, позиционируемый философами как ядро социальной системности, находится в фазе гомеостаза, и в таком упрощённом состоянии он не может обеспечивать поддержание всей совокупности общественных отношений в масштабе полиэтнической цивилизации. Этнос не может быть одновременно и титульным и реликтовым.

Что касается позиции представителей естественных и физических наук, то редкие случаи их обращения к феномену пассионарности лишь выборочно мобилизовывали потенциал соответствующих дисциплин, оставляя невостребованным накопленный материал о физических свойствах организма человека, имевших непосредственное отношение к формированию этнической среды. Речь идёт о естественнонаучном объяснении причин продолжительного психического единения индивидуумов, рассредоточенных на большой территории, об эффекте заражения масс внутренней энергией лидеров (харизмой) и о других явлениях, которые в конце ХХ столетия стали предметом глубоких исследований. Указанный материал, несомненно, представлял ценность для понимания истоков этнической и межэтнической солидарности, обеспечивавшей с другими, не менее важными, в том числе социальными и природными факторами, консолидацию населения в масштабе локальной цивилизации. В этой связи отметим некоторые гипотезы, открывавшие перспективу интерпретации пассионарной энергии в хронометрическом измерении.  

Было замечено, что динамика пассионарности, графически представленная Л.Н. Гумилёвым в виде солитоновой волны, напоминала кривую интенсивности горения костра. Аналогия оказалась уместной, так как в междисциплинарном пространстве естественных наук изучение онтологии когнитивных процессов, как правило, базировалось на представлениях о веществе как иерархически сложной системной организации энергии.

В ходе работы над сформулированной В.И. Вернадским проблемой биологического времени была открыта возможность хронометрировать темпоральность не в астрономических единицах, а в особых единицах длительности, отмеряемых при помощи тех или иных процессов изучаемого живого организма. Обнаруживалось единообразие в развитии организмов одного вида, подчинённое неизвестным внутренним динамическим законам [15, с.5]. В конце ХХ в. существенный прорыв в понимании структуры биологического времени произошёл благодаря концепции о психофизиологической природе темпоральности. Причина ускользания времени от непосредственной регистрации соматическими анализаторами человека виделась сторонникам концепции в том, что психическому восприятию доступно только знание о его течении, но недоступен нейрофизиологический механизм этого течения, механизм кодирования и передачи короткими электрическими импульсами информации в нервной системе [1, с. 75-83]. Опытным путём пришло осознание того, что тело человека, состоящее более чем наполовину из воды (% варьируется в зависимости от возраста), является сенсором слабых электромагнитных воздействий, составляющих формацию «тонких» полей, которая, собственно и является субстратом психики [5, с. 363-364].

В естественных и физических науках активизировались исследования, связанные с функционированием энергетических полей организмов. Важным подспорьем служили результаты, достигнутые в этом направлении в предыдущие годы, как например, открытие точек с переменными электрическими потенциалами, использованное затем для регистрации электроэнцефалограмм. Среди циркулировавших идей и концепций выделялась гипотеза Р. Шелдрейка о существовании морфогенетических полей, вызывающих измеряемые физические эффекты. Согласно автору, существуют невидимые структуры, которые восстанавливают тела кристаллов, растений, животных и каким-то образом обу­словливают их поведение. Поле служит своего рода матрицей, которая формирует и регулирует каждую последующую единицу одного и того же типа. Новые единицы настраиваются на имеющуюся матрицу или входят в резонанс и затем воспроизводят её свойства, усиливая, тем самым, материнское морфогенетическое поле [16, с. 7-9]. Гипотеза объясняла случаи параллельных изобретений, очевидную «телесную память» о старых травмах, то есть указывала на тенденцию передавать однажды усвоенные навыки без каких-то видимых контактов другим субъектам, у которых затем будет наблюдаться способность к более быстрой обучаемости этим навыкам.

Другие исследователи утверждали, что информационному полю любого существа присуща индивидуальность, так как оно, вбирая все известные физико-химические полевые взаимодействия, представляет собой качественно новый уровень этих взаимодействий [13, с. 89-90]. Названные выше и другие подходы, в целом, не отрицали тот факт, что человек, как подчеркнул А.Н. Меделяновский, является источником двух существенно различающихся между собой процессов. С одной стороны, он выступает излучателем коротких энергетических потоков относительно замкнутых полей биологического происхождения, имеющих эффект только ближнего действия, подчиняющихся законам физики. С другой стороны, нейроны обладают свойством «…передачи информационных и собственно энергетических взаимодействий на значительные расстояния с минимальными затратами мощности и времени» [6, с. 57, 64]. Так, ещё в 1922 г. академик Л.П. Лазарев сделал предположение о длине большой волны до 30 тыс. км. Немецкие физики Ф. Зауэрбрух и В. Шуман обнаружили вокруг сокращающихся мышц человека низкочастотные электромагнитные поля, которым соответствовали волны длиной 6 тыс. км. [14, с. 49-50]. При этом отмечалась предельная рассеянность импульсов, затрудняющая их концентрацию на чём-то жизненно важном.

Приведённые в далеко не полном своём перечне идеи исследователей могли быть использованы для объяснения момента происхождения психической основы этничности (и, следовательно, цивилизационной общности) порядком взаимодействия энергетических полей различной длины, образованных импульсами нейронов. Ещё предстояло уточнить истинный источник пассионарности (космическое излучение, внутренняя энергия планеты, вирусы или иной). Тем не менее, в рамках физических знаний невозможно было отрицать как вероятность её существования, так и причастность дальнодействующих энергоинформационных волн, излучаемых организмами индивидуумов, к появлению того или иного этнопсихологического пространства. 

Некоторые вопросы могла снять гипотеза о психофизическом резонансе[2]. С данным явлением сталкивались представители многих наук, в том числе и когнитивных. Как наглядный пример, психологи отмечали проявление резонанса на зрелищных мероприятиях, когда большой коллектив единомышленников, действовавших или мыслящих в «такт», создавал механические и другие колебания большой амплитуды, вынуждая в их ритмах «колебаться» (мыслить, действовать) других людей, чьи собственные колебания-программы не совпадали с доминирующим фоном, или оказались очень слабы [11, с. 79]. Изучение аналогичных состояний осуществлялось в проблемном поле психологии больших коллективов. Считалось, что живой организм представляет собой полирезонансную электромагнитную систему. На этом основании некоторые исследователи идентифицировали этнические резонансы в виде расцвета и упадка этносов, цивилизаций [14, с. 357, 365].

Приведённые выше рассуждения, построенные на объяснении физической природы психических процессов были созвучны концепции психологии масс Г. Лебона, идеям С. Московичи, Д.В. Ольшанского и других зарубежных и отечественных учёных, писавших о человеческой массе (толпе) как о временнóй совокупности равных, анонимных и схожих между собой людей, в недрах которой идеи и эмоции каждого имеют тенденцию выражаться спонтанно [8, с. 28; 9]. Утверждалось, что длительная тревога и страх, угнетающая зависимость людей от враждебных им сил, закономерно способствуют появлению потребности в поиске идеала или веры. Возникал тот психологический фон, на котором харизматичные вожди, обладая способностью заражать своих слушателей энергией, передаваемой через вибрацию звуков речи, выражение эмоций, личный пример и другие резонирующие с настроением масс трансляторы [4], творили новые общественные связи. Таким образом, учёные на языке психологии описывали зарождение психоэнергетического резонанса, где роль осциллятора отводилась определённой группе населения, жаждавшей перемен в своей жизни к лучшему, а роль воздействующего на колебательную энергоинформационную систему масс – пассионарным личностям, формировавшим общий императив поведения, например, «надо исправить мир, ибо он плох» или другой из списка Л.Н. Гумилёва. 

Как видим, феномен времени локальной цивилизации имел перспективу быть понятым в междисциплинарном пространстве - путём синтеза идей, которые сформулировали учёные в процессе изучения уровней психики, физических и физиологических свойств организма человека. Приемлемую в данном случае неоклассическую методологию дополнял сформулированный в общей экологии принцип преломления действующего фактора в иерархии систем, согласно которому «энергия, вещество и информация, поступающие в систему извне и выступающие как факторы её жизни, действуют не в «чистом» виде, а селектируются и видоизменяются этой системой» [12, с. 56].

Из сказанного следовало, что истоки темпоральности российской цивилизации находятся в пространстве дальнодействующих энергоинформационных полей, излучаемых нейронами, выполняющих функцию первичного этнопсихологического субстрата. Это значит, что полный жизненный цикл более точно хронометрируется по фазам динамики её основополагающего свойства - накопления и последующего рассеивания пассионарной энергии титульного этноса (русских).

Таким образом, представления неоклассиков о времени российской цивилизации в рассматриваемый период оставались вероятностными. Выявленная незавершённость в комплектации используемого теоретического и методологического аппарата являлась следствием традиционной самоизоляции представителей гуманитарных, естественных и физических наук, творческий союз которых мог стать плодотворным для изучения многомерной природы темпоральности.      

Литература

1.      Годик, Э.Э., Гуляев, Ю.В. Физические поля человека и животных [Текст] / Э.Э. Годик, Ю.В. Гуляев // В мире науки. - 1990. - № 5. - С.75-83.

2.      Гумилёв, Л.Н. Этногенез и биосфера Земли [Текст] / Л.Н. Гумилёв. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2001. – 560 с.

3.      Гумилёв, Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. [Текст] / Л.Н. Гумилёв. - М.: Айрис – пресс, 2007. – 320 с.

4.      Кравченко, В.И. Харизма как социокультурный феномен (философско-антропологический анализ) [Текст]: дис. …д-ра филос. наук / В.И. Кравченко. - СПб., 2005. - 276 с.

5.      Манеев, А.К. Гипотеза биополевой формации как субстрата жизни и психики человека [Текст] / А.К. Манеев // Русский космизм: Антология филос. мысли.  - М., 1993. – С. 354-366.

6.      Меделяновский, А.Н., Водяха, Г.И. Необычные возможности человека и теория власти [Текст] / А.Н. Меделяновский, Г.И. Водяха. - М.: Айрис-пресс, 2004. – 224 с.

7.      Московичи, С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс [Текст] / Пер. с фр. Т.П. Емельяновой / С. Московичи. - М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998. – 480 с.

8.      Ольшанский, Д.В. Психология масс [Текст] / Д.В. Ольшанский. - СПб.: Питер, 2002. - 368 с.

9.      Плущевский, А.М. Термодинамика исторической жизни народов [Текст] / А.М. Плущевский. - М., 2007. – 38 с.

10.  Поис, А. Наш мир и Мы [Текст] / А. Поис. - М.: МЦНТИ, ООО «Мобильные коммуникации, 2004. - Ч.2. – 381 с.

11.  Морозов, Н.М. Понятие «цивилизационный подход» в отечественной историографии на рубеже XX-XXI вв. [Текст] / Н.М. Морозов // Вестник Челябинского государственного университета. - 2011. - № 23 (238). - История. Вып. 47. - С. 104-114.

12.  Реймерс, Н.Ф. Экология (теории, законы, правила принципы и гипотезы) [Текст] / Н.Ф. Реймерс. - М.: Журнал «Россия Молодая», 1994. – 367 с.

13.  Симаков, Ю.Г.  Информационное поле жизни [Текст] / Ю.Г. Симаков // Химия и жизнь. - 1983. - № 3. – С. 88-92.

14.  Фурса, Е.Я. Мироздание – мир волн, резонансов и… ничего более [Текст] / Е.Я. Фурса. - Мн.: УниверсалПресс, 2007. 480 с.

15.  Хасанов И.А. Биологическое время [Текст] / И.А. Хасанов. - М.: ИПКгосслужбы , 1999. – 39 с.

16.  Шелдрейк, Р. Новая наука о жизни / Пер. с англ. Е.М. Егоровой / Р. Шердрейк.  - М.: РИПОЛ классик, 2005. – 352 с.